Форум помощи магов

ВЕРШИНА ЛЕТА: МИДСАММЕР, КУПАЛЬНИЦА И КУПАЛА.

Вершина Лета, летнее Солнцестояние, время наибольшей силы и славы Соль, когда её колесница взлетает к зениту над зелёными полями и рощами, время самых длинных дней, и самых коротких, самых волшебных ночей приходится на промежуток 20-21 июня. Впрочем, подбирая момент обряда, можно вспомнить, что священно всё же время, а не часы, Со-Бытие, а не его маркер. (В Швеции, например, празднуют Мидсоммар (Midsommar ) в ближайшую к 24 июня субботу и т.д.).
Ярко пылающее Солнце, жаркий огонь костров в ночи, таинственные огоньки в непроницаемом мраке леса, будоражащий цвет бузины по утру, медовый запах лугов в жаркий полдень и золотистый аромат липы вечером - вот образы Мидсаммера, времени наивысшего расцвета и воплощения сил Жизни. И как за пиком напряжения следует сладкая усталость, за цветением липы - рассыпанные по земле облетевшие «звёздочки» и зелёные шарики завязи на ветках, за безумием экстаза - отдых и будни, так и за самыми долгими днями день начнёт потихоньку убывать - вплоть до самого Йоля с его долгими ночами. Ещё не скоро, ещё будет и беспощадно палящее августовское солнце, и много работы, и много радости, и щедрая роскошь Урожая... Но высшая точка Колеса проходится именно в эти дни, и огненная ладья самого светлого из богов - Бальдра - отчаливает от нашего берега, ибо не в наших силах жить пламенем слишком долго.

Солнцестояние - праздник, очевидно, изначально общий для славян и германцев (для кельтского мира, тяготевшего более к оси Бельтайн-Самайн, есть предположение о влиянии здесь германских соседей, придававших больше значения паре Мидсаммер-Йоль). Внешняя сторона обрядности на западе и на востоке, будь то Англия, Скандинавия, Россия, Польша или Болгария (а так же и вовсе иноплеменные, но живущие в мире с теми же реалиями, Венгрия или Латвия) чрезвычайно схожа (здесь и далее праздник на Ивана Купала отождествляется именно с Солнцестоянием, без учёта расхождения в 13дней из-за современной его привязки к православному календарю. Старая его дата, как и дня Иоанна Крестителя (св. Джона и т.д.) в католичестве - 24 июня.). Различия может составлять, пожалуй, соотношение роли огня и воды, некоторые особенности в отголосках от древних обрядов жертвоприношений, да бОльшая распространённость Майского Дерева, ставившегося на западе и на Мидсаммер (англ.Midsummer, исл. Miðsumar, далее используются оба названия). На востоке, впрочем, ему есть аналоги в виде берёзки Русалий, или малорусского дерева-марены. В обоих случаях, в отличии от Майского Дерева, «окультуренного» с течением времени до символического украшенного столба или шеста, дерево Мидсаммера чаще было именно живым неплодовым деревцем, украшенным хлебцами, фруктами, зеленью и т.д., которое так же носили по селению или полю, или вкапывали в землю... Схожи же повсеместно зеленые ветви и венки, очищающее пламя, зажженное трением, и прыжки через него, ночные праздненства у костров, в лесу, в поле и у воды, гадания и сбор трав, первая роса «Иванова дня», исцеляющая зрение и разные хвори...

Мидсаммер
Торжества Летнего Солнцеворота засвидетельствованы у германских народов с древности. Самой ранней записью о нём будет, наверное, сохранившийся перечень припасов к празднику для германских частей римской армии, стоявшей в Честерхольме, что датируется концом первого века нашей эры. В средневековых документах немецкое Sonnenwende всегда указывало именно на летнее, а не на зимнее Солнцестояние, подтверждая тем значение дня. В начале седьмого века епископ Нойонский (Фландрия) Элигий осуждал устраивавшиеся его паствой 24 июня песнопения и состязания в прыжках.
Как и праздник Мая, с которым у него вообще много сходства, Мидсаммер был днём общинных шествий. В Сконе (Швеция) плели венок Мидсаммера изо всех цветов и побегов, что росли в округе. Связанный, его подвешивали на шест, который два мужчины или мальчика несли на плечах. Снизу шеста было бумажное изображение квочки на яйцах. Двух «веночных мальчиков» в процессии вокруг селения сопровождали от шести до двенадцати «веночных девочек». Олаус Магнус в XVIв. писал, что в Швеции народ приходил к мидсаммеровскому дереву молиться, чтобы полям была дана сила прорастать. Тогда же клали на поля кресты из листьев, чтобы посевы росли без ущерба от молний, грома или града. Ещё в Скандинавии варилась в этот день специальная каша – рёмегрот (römegrot), из цельного зерна на сметане и сливках, и к ней сыр – большая голова, сделанная из собранного со всех дворов деревни молока. В Ютландии (Дания) и Сконе парни и девушки дарили друг другу венки в знак расположения. В это время во многих областях Европы выбирали «невесту» (или «невесту» и «жениха», как на Лиго в Латвии), в отличии от Майской королевы - маленькую девочку (или детей). В скандинавских странах для такой пары устраивалась «детская свадьба», только обеты приносились не в вечной любви, а в вечной дружбе. Праздничное шествие проходило по всей деревне, раздавая благословения домам и получая за это угощения.
В Исландии Мидсумар на переломе первого тысячелетия приходился на время Альтинга. До 1000г. ( год принятия христианства) альтинг открывался в четверг между 11 и 18 июня (после 1000г. - между 18 и 24м). Продолжался же всеисландский тинг две недели, т.е. захватывал время Солнцеворота.
Связь Мидсаммера с общественными собраниями сохранилась, как свидетельствует Н.Пенник в «Истории языческой Европы», и на острове Мэн, где парламент (ведущий свою историю еще от эпохи викингов) каждый год 25 июня собирается на искусственном холме Тингвальд («равнина собраний»).

Однако основою праздника всё же были не общественные связи, а цикл стихийных сил - земли и растительности, воды и пламени.
Огонь на Солнцестояние изначально должен был быть зажжен трением («огонь нужды»), позднее, например в некоторых местностях Скандинавии – от увеличительного стекла, в последнем случае костры получали особое название: nodild или vrideld. Кое-где для костров Солнцеворота использовались строго определённые породы деревьев или даже кустарников (в отдельных областях Франции и в Валенсии, согласно Shellir, костры складывались из стеблей ежевики), известны костры из девяти (магическое число) пород дерева. Костры ставились либо очень высокие (на Карельском перешейке, например, высота такого сложенного башней костра могла достигать 7ми-10ти метров), либо относительно небольшие для прыжков через них и окуривания людей и животных (опять явная аналогия с обычаями Майского Дня). В огонь могли кидаться травы - просто для дыма (солома, сушеный папоротник, трава или зеленые ветви) или с защитной целью: чеснок (чтобы весь год не подхватить лихорадку), тмин или белую полынь (чтобы поясница во время жатвы не болела) и т.д. Бросали в пламя и сено, пучки колосьев и ржи, ветки плодовых деревьев и т.д., вероятно, как приношение и просьбу о добром урожае.

Через костры прыгали поодиночке, просто для очищения, защиты и ради грядущего урожая, и парами, взявшись за руки, в надежде соединить судьбы в браке. В Южной Франции парами прыгали через огонь побратимы и кумовья, что бы их союз был крепок. Как пишет Shellir, устойчивое французское выражение «кумовство сен Жана» обозначает тесные родственные узы.

В Латвии в прошлом веке (60-е-80-е гг., не знаю как сейчас) на праздник Лиго (Янов день, 23 июня) по Юрмальскому побережью, и везде, где можно, раскладывались к ночи костры, через них прыгали, и народ хлестал друг друга сорванным камышом - для очищения. Младшие одевали национальные костюмы, девочки - самые разные короны с бумажными лентами.
Как и на Йоль, на Летнее Солнцестояние зажигались «солнечные колёса», например, о таком обычае в городке Конц (Германия), когда горящее колесо спускали с холма в реку и по его ходу гадали об урожае вина, рассказывает Гримм в «Тевтонской мифологии». В Дании «Огонь св. Иоанна» зажигался на кургане или ином возвышенном месте, важной частью этого костра были сено или рожь. В Вестланде на день св. Иоанна было принято сжигать старые рыбацкие лодки – что можно связать со смертью Бальдра и его похоронами на пылающем корабле (обычай, символически воспроизводимый сегодня частью асатруа именно из-за этой ассоциативной цепочки). И стоит вспомнить ещё, что историю гибели Бальдра считают поздним переосмыслением Воданического жертвоприношения, самим же Одином и инспирированного. Жертвоприношения самого лучшего, достойнейшего из воинов на вершине силы и мощи...подобным вершине сил природы в ночь Солнцеворота.

В некоторых местностях, напоминая о той же древности, в пламя кидалась соломенная кукла, называемая «Дитя». Норвежцы также сжигали человекоподобную фигуру, называемую «Старик» (норв. kallen) или «Старуху» (kællingen). В Вестланде и Седерланде в костёр обязательно ставили крестовину или шест с колесом на вершине (называется kall или kjerring), тот же обычай есть у венгров и части народностей бывшей Югославии (распространён он был и в Белоруссии, о чём будет сказано далее). В Тюрингии ребята обходят дворы, собирая солому, делают из неё чучело, которое привязывают к колесу, поджигают и спускают с горы. Обряд сожжения чучела (часто - с деревцем Солнцестояния) не везде распространён, но всё же устойчиво фиксируется, нередко кукла изображает некое вредоносное существо, например ведьму. В Швеции был способ обнаружения ведьм в это время: надо взять так называемое «масло ведьм» (либо сок растений, либо роса, что встречается на кукурузе и цветах), сложить костёр из девяти пород дерева и кинуть в костёр немного этого масла, тогда ведьма не сможет не прийти, и обязательно выдаст себя. В Дании к ведьмам, которые ночью в канун дня св. Иоанна танцуют «у Старого Эрика» (т.е. Дьявола), отдельные смельчаки рисковали подобраться с куском зелёного дёрна на голове - для невидимости (но вот ронять защиту очень не рекомендовалось!).

Сила земли и трав в самую короткую ночь года издавна виделась многократно возрастающей по всей Европе. В эту ночь собирали травы, или окуривалиранее собранные дымом костров, что бы потом те служили оберегом или средством исцеления. Кто собирал только-только распустившийся нежный чабрец в июне (оставляющий на руках запах горчащего мёда) и его же цветы, прокалённые августовским солнцем (и слегка пропыленные) – тот знает разницу. Ещё в Дании перед заходом солнца на Мидсаммер была традиция украшать поля льна, раскладывая сверху зеленые ветки (в основном тополиные). Промежуток времени, в течение которого листья остаются зелёными был признаком жизни льна, тополь также должен был отвадить ведьм, что бы не вредили урожаю. Норвежцы, шведы и шведские финны развешивали листья и цветы всех видов (особенно рябину) для защиты в эту ночь по всему дому. В Швеции плели Midsommarsqvastar - цветочный венок середины лета - из всех видов цветов и растений в округе. Среди цветов обязательно должен был быть зверобой, как обладающий особой силой. Такие венки висели в каждом доме, особенно в конюшнях и хлевах до следующего года, этим скот был надежно защищен от колдовства. Во многих странах в эту ночь девушки собирали девять (или семь, или двенадцать) трав, которые, если их положить под подушку, позволяли увидеть суженого. В Швеции в канун 24 июня некоторые, завернувшись в белые простыни, поднимались на крышу своего дома. Чтобы они не услышали, чьё бы лицо не увидели - это не будет случайным и может быть истолковано (...а ещё это напоминает о развлечениях одного шведского подданного, «который живёт на крыше»...) В Дании у девушек есть обычай в этот день собирать «траву святого Иоанна» (зверобой) и сажать её между балками крыши, чтобы узнать будущее: цветок за себя и цветок за милого (и если клонятся друг к другу - быть свадьбе) или по цветку за родню (узнать кому жить долго, а кому нет).

И, конечно, девушки в эту ночь плели венки, которые пускали по воде, иногда вместе со свечкой, иногда просто так, что бы узнать свою долю: утонет, уплывёт в сторону судьбы, поплывёт рядом с венком любимого...
Вода и водное очищение так же присутствовали по всему ареалу праздненства, правда, если росные воды были однозначным благом, вода рек и озёр могла и очистить, и нести опасность (есть предположение даже, что водное очищение свойственно скорее славянским землям, и было соседями заимствовано).

Купальницы, Купала

И.П.Сахаров в своих «Сказаниях русского народа» пишет о почти забытом ныне, но отмечавшемся нашими предками 23 июня дне Купальниц (или, в привязке к церковному календарю — Аграфены (Агриппины) Купальницы, Аграфены-Лютые Коренья — из-за обычая сбора трав), как раз с водой и очищением связанных. В этот день собирали траву-купальницу (то ли лютик (ranum culus), то ли кошачья дрёма (trollius europaeus)) по утрам, ещё в росе и сберегали для лечения, плели из неё венки, парились с нею в бане.
Главным обычаем дня накакануне Купалы было - с утра пропарится в бане, а днём, c полудня, искупаться в реке или озере. Причем бане придавали значение не только очищения, но и омоложения для стариков, и исцеления для больных. С этой целью парились со специальными «лютыми (т.е. сильными) кореньями», в степных губерниях в печь кидали жгучую крапиву вместо соломы. По выходе из бани садились завтракать, для чего готовилась специальная купальницкая обетная (общая, в складчину) каша. В одних местах её готовили из ячменя, с вечера истолченного девушками, которые собирались на обрядно-хозяйственное действо с песнями и играми. В других, наоборот, обетную кашу готовили пожилые женщины из зерна, специально оставленного от первого рушения. Ещё одна вариация этого обычая - мирская каша, когда баню топили для увеченных и сирых, которых ею после и угощали. И совсем полузатёртый след прошлого - просто угощение мирской кашей заключенных и бедняков в этот день.
Само название «Купалы» родственно, по видимому, всё же не водному действу (хоть и верили , что Солнце в этот день при восходе «играет» всеми красками, скачет и окунается в воду), а таким диалектным словам как «купа» (костёр, огонь в поле, большой котёл), и «купа» (груда, куча, сбор), «купный» (совокупный, совместный, можно вспомнить общинные пиры и обетную-общую кашу Купальницы), «кУпить» (собирать в кучу), древнерусским «купилище» (площадь), «купленица» (рынок), «купный» (общий), «купити» (соединять) и т.д.
Как и в Европе, Купальский огонь должен был быть «живым» (лесным, царём-огнём, лекарственным огнём) то есть зажженным от трения дерева о дерево. Сахаров указывает, что пока старики в Туле, сев в кружок, добывали этот огонь, все собравшиеся стояли в глубоком молчании, и лишь с зажжением костров начиналось веселье. Костры Иванова дня зажигались по всем славянским землям от Сербии до Чехии и Польши - на горах, в полях, по берегам рек, через них прыгали люди, в одиночку или попарно, связывая тем судьбы, перегоняли скот, перескакивали верхом на жеребцах для предохранения табуна от порчи. После прыжков через пламя купались в росе, поутру собирали «сильные» травы. В Польше крестьяне, прыгая через огни, перепоясывались полынью-чернобыльником (впрочем, не им одним).